БУМАЖНЫй НОМЕР
![]() |
01.09.2001
Алена Кухарева
За
удачными и оригинальными идеями обычно стоят яркие личности. В этом снова
убеждаешься, общаясь с Давидом Яном, владельцем компаний Abbyy и Cybiko,
создавших знаменитый распознаватель текстов FineReader и электронную игрушку
Cybiko. Да, он не читает газет, не следит за политикой, не участвует в тусовках,
постоянно мотается между офисами Cybiko в разных концах света. Даже с женой
Аленой Абраменко, вице-президентом Cybiko по международным контактам, он в
последнее время чаще видится на работе. Пожалуй, Давида можно смело причислить к
категории бизнесменов-трудоголиков. Но не деньги же и не амбиции заставляют его
бросаться в эту пучину. Так что же? Собственно, это и хотелось выяснить. В
понедельник, в разгар рабочего дня (удачное выбрали время!) мы встретились с
Давидом Евгеньевичем, чтобы поговорить о его жизни.
Большую часть времени вы проводите в Cybiko. В Abbyy вам совсем не интересно?
- Нет, ни в коем случае. Это мой первый ребенок. Но дети вырастают и начинают жить своей жизнью. Abbyy - самостоятельная прибыльная компания с двенадцатилетним опытом, со штатом в 220 человек. Ее руководитель Сергей Андреев успешно развивает бизнес в новых странах. Сам я бываю в Abbyy несколько раз в году, чаще незачем - дело там налажено.
Значит, однажды вы и Cybiko отпустите на вольные хлеба?
-
Точно. Cybiko - это мой второй ребенок. Я сделаю все, чтобы компания встала на
ноги и успешно заработала. Идей очень много. Но пока я ни о чем, кроме Cybiko,
не думаю, ничего не планирую.
Много ли у вас поездок?
- Как правило, одна в неделю. Половину недели провожу в Лондоне. Раньше часто бывал в Америке, в нашей штаб-квартире под Чикаго, где работают двадцать американских менеджеров. Иногда приходится ездить в Тайбэй, где находится наше основное производство.
Вашему бизнесу на Западе не мешает российское происхождение фирмы?
-
Мы никогда не скрывали этого факта, но и не подчеркивали его. Фактически Cybiko
- интернациональный проект: в России ведутся разработки, производим мы изделия
на Тайване, а продаем в США. Правда, появлялись в американской прессе пикантные
истории о том, что «российские технологии управляют нашими детьми». Но ведь
детям все равно, и последнее слово - за ними.
А как реагируют на вашу компанию деловые круги?
- Все, кто имел дело с российскими разработчиками, считают большой удачей работать с нами, потому что уверены в качестве умов в России. Но немало в Америке и тех, кто болен русофобией. Иногда это осложняет переговоры с инвесторами. Так, «Америка-онлайн» пять месяцев мусолила вопрос о выделении нам инвестиций.
Это долго?
- Конечно, долго. Хотя я подозревал, что раньше и не получится. Они уж и не знали, что спросить у нас. В последний день переговоров попросили прислать «назавтра» все контракты с нашими сотрудниками. Всё сомневались: как так, в какой-то Сибири, где медведи по улицам шастают, двести человек народу что-то там такое изобретают… Они в это поверить не могли. Мы всю ночь делали копии - а в каждом договоре до десятка страниц, всего получилась пачка в 1200 страниц, - и потом DHL’ом отправили в Америку. Как уж они все это просматривали - трудно сказать. Но проинвестировали в итоге.
Стало ли для вас начало века началом какой-то вехи, плохой или хорошей?
- Возможно, кризис на все очень сильно повлиял. Не знаю, связано
ли это с новым тысячелетием, но факт остается фактом: в США началась рецессия,
последствия которой сказались и на Европе, и на Японии, и на Тайване и будут
аукаться еще несколько лет. Это очень тяжелое время, которое и на нас отражается.
В Америке
сотни
тысяч людей потеряли работу, буквально в прошлом месяце было уволено 140 тысяч
служащих. Все крупные компании, если они еще живы, сокращают штат. Кстати, когда
праздновался 2000 год, американские психиатрические клиники были приведены «в
повышенную боевую готовность». Считалось, что общество «перегрето», и может
начаться всплеск депрессий. Частично опасения оправдались…
Ваши взгляды изменились под влиянием западных правил бизнеса?
- Нет. Поначалу, конечно, были иллюзии: мол, в России один бизнес, а в Америке другой - там все такие правильные, умные, и все сплошь с дипломами MBA. На самом деле оказалось все то же самое: те же люди со своими личными проблемами, с достоинствами и недостатками. И не все так бесчеловечно, как у нас иногда преподносят. Думаю, что многое зависит от человека и отношений, которые складываются в компании. Я, например, видел, как генеральный менеджер компании плакал, говоря о предстоящих сокращениях.
То есть в конечном счете все решает эффективность? Вам и самому приходится принимать жесткие решения ради бизнеса, верно?
- Бывает. Но я получаю удовлетворение лишь тогда, когда от того,
что я делаю, становится хорошо всем: сотрудникам, партнерам, инвесторам. Это
самое важное. А деньги нужны,
поскольку
через какое-то время мне будет интересно заняться еще чем-то.
Какое самое трудное решение в моральном смысле вам приходилось принимать?
- Очень хороший вопрос. Но сейчас я не могу на него ответить. Может быть, через год, через два…
Бывает, что приходится выбирать, и человек должен понять, чего он хочет от жизни, от людей, в чем смысл того, что он делает. Не всегда ситуация складывается удобно. Ты не можешь идти на поводу у всех, ты должен идти к своей цели. Хорошо, если люди ее разделяют - тогда ты сможешь их убедить.
Это не потому, что все должно быть по-вашему?
- Абсолютно нет. Я не параноик. Я стараюсь слушать людей,
пытаюсь понять их точку зрения. Просто не всегда можно найти
компромисс.
Сколько вам лет?
- Тридцать три.
Вы верите, что каждые семь лет человек полностью обновляется?
- Не знаю, сам я мало изменился. Иногда ловлю себя на мысли, и даже как-то не по себе становится, что всё, что я считал правильным, будучи студентом, после разных жизненных обстоятельств таковым и оказалось на самом деле. Я вообще думаю, что человек не меняется после шести лет.
А что вас волновало в шесть лет?
- Ну, мы много чем занимались в детском саду. Я, помню, измерял
скорость движения облаков относительно ударов сердца. Мне тогда не спалось, я
смотрел на облака и считал, на какое расстояние они смещаются за какое-то
количество ударов сердца. Рассказал родителям - они упали со смеху. В группе у
нас была своя команда, и мы даже строили самолет. Я поручил одному парню сделать
крылья, другому хвост, а сам занялся пультом управления.
Как
все это потом совместить, нас не волновало. Я взял какую-то фанеру, просверлил
три дырки, вставил руль, принес в детский сад и был очень разочарован, когда
узнал, что остальные ребята не выполнили задание.
Вы по натуре спринтер? Или длинные дистанции вас больше привлекают?
- Я спринтер по духу, но почему-то жизнь складывается иначе. Я никогда не хотел бросать науку. Мои отец и мама - физики. Я с третьего класса решил тоже стать физиком и целенаправленно поступил на физтех. Просто случайно возникла идея за месяц написать электронный словарь, за месяц продать штук сто и с сентября по-прежнему заниматься наукой. Но так получилось, что мы выпустили первую версию словаря только через год. А потом я уже не мог всё бросить, и надо было принимать решение: или я продолжу заниматься наукой у своего шефа Всеволода Феликсовича Гантмахера (это известный физик, «эффект Гантмахера» описан в учебниках. Мне даже довелось на старших курсах сдавать Гантмахеру «эффект Гантмахера». Было очень смешно), или буду и дальше заниматься словарем. Впрочем, я не жалею, что решил именно так, как решил. Но вряд ли я бы так долго занимался Abbyy, если бы это тоже не было связано с физикой. Искусственный интеллект - это наука, которая изучает объекты, существующие вне нас, и методы исследования те же, что и в физике. Это дико интересно - то, как мыслит человек, как он принимает решения и выдвигает гипотезы.
А вы уже знаете, что будет через десять лет с Cybiko, с Abbyy?
- Знаю. Abbyy выпустит некую систему NLC, которую мы делаем уже
семь лет. Это будет маленькая революция, если нас
никто
не опередит, в чем я очень сомневаюсь: слишком дороги разработки. На Западе мало
кто верит, что можно сделать настоящий синтаксически-семантический анализ. А
Cybiko будет концентрироваться на технологии персональных коммуникаций,
создавать вокруг человека новый ореол общения.
Вам не бывает страшно от той огромной машины, которую вы запустили и которая от вас сейчас зависит? Это как бросить управление поездом на полном ходу…
- Да, вопрос правильный. Действительно, сейчас уже от моего настроения мало что зависит. В это дело втянуто много людей и в компании, и вокруг нее. Речь не только о партнерах Cybiko, а о тех, кому это просто интересно. Только на нашем сервере более трехсот тысяч подписчиков, а есть еще около пятидесяти независимых сайтов, посвященных Cybikо.
И это ко многому обязывает, очевидно…
- Разумеется. Я, правда, давно уже не тусуюсь и не общаюсь ни с
кем из российских друзей, и это очень грустно. Последние полгода у нас особый
режим: мы начали реструктуризацию компании, делим ее на три бизнес-единицы. Эта
сложная и болезненная ситуация требует от менеджмента предельной собранности и
ловкости. А учитывая разницу с Лондоном - три часа, с Чикаго - девять часов и с
Тайванем - пять часов в обратную сторону, получается, что
в
любой момент может зазвонить телефон, и придется что-то решать. Мы часто уходим
с работы в семь утра. В прошлом году в Cybiko был похожий момент, когда я целый
месяц спал по два часа в сутки. А еще раньше доводилось не спать три ночи
подряд: Abbyy развивалась, и была срочная работа, которую я не мог никому
доверить.
Вы ведете жизнь трудоголика. Это вам в кайф, или просто нет выбора?
- Хороший менеджер работает не много и не мало, а столько, сколько нужно. У меня очень много интересов, и работа в том числе. Я имею в виду принятие стратегических решений. Рутина не доставляет мне удовольствия, но система пока не настолько совершенна, чтобы это мог делать за меня другой человек. Но кроме работы есть театр, искусство, литература, музыка…
Когда вы в последний раз были в театре?
- В апреле. Мы смотрели пьесу в постановке Сергея Юрского
«Стулья». Если я не ошибаюсь, это театр абсурда Сэмюэля Бэккета. Хотя, может
быть, Ионеско, но, по-моему, все же Бэккет. (Это Ионеско. - А. К.) Я
увлекаюсь современным
искусством.
И Москва в этом смысле благодатное место.
Вам не мешает, что жена работает с вами рядом?
- Нет, наоборот, так мы хотя бы видимся. А когда я возвращаюсь домой в семь утра, на меня лучше не смотреть.
А с сыном вы много общаетесь?
- Признаюсь, времени катастрофически не хватает. Конечно, это ужасно, люди должны больше проводить времени вместе. А с авралом надо кончать. Моя цель - сделать так, чтобы все двигалось без меня и чтобы можно было вести нормальный образ жизни. Сыну сейчас семь лет, он увлекается разными вещами - скейтбордом, роликами, ходит в скейт-парк в Чикаго и выписывает журналы про хакеров. Я надеюсь, он мне простит это трудное время.
Где вам нравится бывать, в каких городах?
- Москва, Нью-Йорк, Париж, Лондон. Вот четыре города, которые по-своему меня привлекают. Москва - это настоящий бесшабашный мегаполис. Европейские столицы иногда кажутся москвичам провинцией. Скажем, после семи вечера купить фотопленку в Париже практически невозможно, надо знать место - аптеку на Елисейских полях. В Москве же можно круглосуточно приобрести все, начиная от мебели, машины и кончая квартирой. Я не говорю, что это хорошо или плохо, или свидетельство цивилизации, просто здесь по-другому. В Москве есть какая-то экспрессия и - что важно - много друзей. Мне здесь хорошо. А Париж и Лондон - очень приятные города, как кукольные декорации, где много интересных вещей, музеев, например (я большой поклонник современного искусства). В Париже один Центр Жоржа Помпиду чего стоит, только ради него туда надо ездить регулярно. Тем более что мой брат живет во Франции, и родители, которые долгое время жили на Тайване, сейчас перебираются туда же, в Париж.
Чья история успеха вас восхищает?
- Мне нравятся Яир Голдфингер, Йоси Варди и вся команда,
создавшая ICQ - идею, которая взорвалась. Я это обожаю. Все получилось красиво и
изящно. Мне нравится, когда удается создать то, что потом оценивает множество
людей. У нас даже
был
девиз в компании: «изменить мир (к лучшему)».
Был ли в вашей жизни странный случай, которому вы не могли найти объяснение?
- Недавно я возвращался с работы и увидел летающую тарелку…
Ну, это несерьезно…
- Серьезно! Могу даже снимки показать. Это было 5 июля. Я шел в пять утра по Мясницкой и увидел, что все машины стоят и люди смотрят куда-то вверх. Мне стало любопытно, я остановился. Тоже долго смотрел вверх - ну нет ничего! - и уже собрался было ехать, как вдруг между облаков увидел… Это был довольно большой блестящий, овальный предмет, совершенно фантастический, красивейший. Не дирижабль, не самолет, не вертолет, а вот так, как есть: неопознанный летающий объект. И это было - АХ! Смотрю я на него и думаю: «нет, ну я не могу в это поверить». Но люди вокруг смотрели и видели ЭТО. Я поехал домой, взял камеру (у Красных ворот эту штуку тоже было видно) и стал фотографировать с максимальным разрешением. Теоретически это мог быть рукотворный предмет метров тридцать-сорок в диаметре. Он висел неподвижно в течение часа и довольно высоко: я проехал километров пять по Бульварному кольцу, а он по-прежнему оставался в зените. Думаю, до него было десять или пятнадцать километров. Я не знаю, что это было. Слышал какие-то сообщения, но поскольку уезжал из города, не отследил толком. Друзьям разослал фотографии, никто не поверил: не смешно, говорят. Такой вот случай.